Лекарство от морской болезни
Впервые я увидел море намного позже прочитанных мною в ранней юности морских рассказов Станюковича.
В сюжетах, описанных мастером, море играет активную роль, оно участник захватывающих событий, порой становясь главным героем, но всегда это интересно и увлекательно, и после первых прочитанных новелл, у меня уже не было сомнений в выборе профессии – все, иду в моряки, а решение поступить в мореходку было принято безоговорочно. Вот уже и голланка с гюйсом на плечах, уже и жизнь проходит в экипаже, но мечта побывать на море не сбывается. Ростовское мореходное училище находится вдали от моря, и только дразнят воображение науки типа «Теория устройства корабля» и формула остойчивости корабля, длиной на полстраницы, звучат как шум прибоя–романтично и многообещающе.
Первая же возможность, первые каникулы, первые копеечные отпускные и нас с друзьями – как магнитом потянуло к морю. Команда – лучше быть не может: друзья детства, с которыми испытали волшебство первых звездных пионерских походов, ночных костров, которым веришь как себе и готов в огонь и воду. Если ехать, то только туда, где море, и горы, и за сутки платишь всего один рубль - конечно благодатный Крым.
Из окна уникального крымского троллейбуса бегущего из Симферополя в Ялту, сначала показались громадные холмы, заросшие густым лесом, которые увеличиваясь становились все больше и больше, ощущалась утренняя прохлада чистого горного воздуха, от высоты начинало закладывать уши, а узкая асфальтная лента, огибая заросшие лесом скалы, поднималась все выше и выше на встречу горному перевалу. И вот она вершина, перевал и живописная панорама Крымских гор. Если есть счастье, то вот оно, трогай руками, запоминай и храни - эти теплые воспоминания очень пригодятся потом, в холодной Арктике. Дальше троллейбус покатился вниз по узкой извилистой змейке горного серпантина, поворачиваясь разными бортами к восходящему на востоке солнцу. Мы едва успевали вертеть головами, разглядывая ежесекундно меняющуюся панораму за окнами. И вдруг в расщелине между двух вершин мелькнул совсем иной пейзаж - ровный и гладкий, как бескрайнее русское поле, безграничный простор с широкой солнечной дорогой, блиставшей в лучах восходящего солнца, темнеющей по краям, и светлой полоской на горизонте. Это было море.
От контраста с горным пейзажем перехватывает дыхание и замирает сердце. Это было как короткое фантастическое видение. Троллейбус круто нырнул вниз по дорожному серпантину, и все погрузилось в утренний горный сумрак. Контраст впечатление усиливает, и блеск моря выглядит как солнечный фейерверк; мы с нетерпением стали ждать нового поворота дороги и новой величественной картины.
Дорога продолжала быстро катиться вниз и неумолимо приближалась к морю. Сказочные виды моря стали появляться при каждом повороте. И вот мы уже мчимся по широкой прибрежной полосе, где хорошо видна грандиозная ширь сияющего моря. Глазам больно от яркого блика, а в душе полный восторг от ощущения этого бесконечного величия.
Больно резанула ухо веселая шутка одного из друзей: «Ну, что, моряк, увидел море?» Даже шутить на эту тему не было сил и желания.
Вот и мой первый город у моря – Алушта. Прямо из троллейбуса мы вышли на широкую набережную и с высоты знаменитой ротонды увидели Его величество - морской простор.
Вот такой была моя первая встреча с теплым и ласковым состоянием морской стихии.
А ровно через год в сентябре 1964 года состоялась наша первая плавательская практика по Азовскому и Черному морям. На приписанному к нашему училищу траулеру «Руслан», из Ростова-на Дону, мимо стоявшего у причала красавца парусника «Альфа», приписанного к мореходке имени Седова, мы пошли к устью Дона, а поутру проснулись от легкой Азовской качки, так называемой «толчеи». Это небольшие и хаотичные волны мелководного моря, которые резко бросают корабль в разные стороны. В отличие от крупной морской или океанической волны, идущей большими, но равномерным валами, более опасными, но они легче переносятся начинающими моряками.
Все радостно и возбуждено смотрели, как разбиваются на мелкие брызги небольшие, но уже морские волны, ярко сверкая и переливаясь в лучах солнца. Ну не практике, а бразильский карнавал. К обеду шторм усилился и азовская толчея, начала давать себя знать - исчезли первые восторги, у многих появилась бледность и легкое недомогание. Некоторые даже отказались от еды, что совсем не характерно для курсанта. К вечеру морская болезнь косила бравых мореманов, и разделила всех на две части: кто на еду и смотреть не мог и тех, у кого пробудился невероятный аппетит, с удовольствием поедавших порции отказников. Свои ощущения передавать в подробностях мне бы не хотелось, это можно выразить одним морским термином «амба», что обозначает: довольно, хватит, все, конец, тоска, крышка, каюк, сливай воду…и т.д. и т.п.
Это ощущение, от которого, нет спасения: ни уговоры, ни утешительные слова здесь не помогают, нужно только терпеть, насколько хватает сил бодриться и не ронять себя в глазах окружающих. Эта жестокая пытка длилась до прихода на рейд Туапсе, где море было опять ласковым и спокойным. Болезнь излечилась очень быстро, курсантский аппетит возвратился, и опять наступали благополучные учебно-трудовые будни и круиз по теплым черноморским портам продолжался. На переходах в открытом море штормило, опять становилось кисло и муторно, но заход в очередной порт приводил самочувствие в норму, и получалось как в анекдоте про пожарника, который говорил, что жизнь прекрасна, но как пожар – хоть увольняйся.
И вот месячная практика закончилась, остался приобретенный опыт и яркие впечатления от заходов в родные черноморские порты, а негативные ощущения отошли на задний план, а потом и совсем забылись.
Через год нам предстояло годичная плавательская практика на судах промыслового флота, предстояло бороздить уже другие моря и океаны. По распределению я попал на Антарктическую китобойную флотилию «Слава» на китобойное судно «Бесстрашный – 28».
Из Одессы мы вышли в рейс в середине октября и уже через неделю, пройдя Босфор, Дарданеллы, Суэцкий канал и Красное море вышли в Индийский океан. Я этого в машинном отделении не знал, но почувствовал это своим нутром и сразу вспомнил свои мучения от Азовской качки. Сначала стало немного не по себе, а попытки отвлечься на работу не помогали. Затем появился нарастающий холодок в желудке и собрав все силы, сколько мог, сопротивлялся, пытаясь заглушить подкативший к горлу предательский комок. Но увы… На кормовую палубу добежать я все же успел… Скрывая такой конфуз, в среде бывалых китобоев, я пытался терпеть и не подавать вида, что спасовал перед первым же штормом. Пропал аппетит, на завтраки, обеды и ужины я не мог даже смотреть, а без пищи боль стала переходить в спазм желудка, становясь невыносимой. Так продолжалось несколько штормовых дней. Боль не проходила, а способа избавиться от этой изматывающей муки я не находил. И когда измученный и бледный я с трудом поднялся на спардек (верхнюю палубу) и, держась за прочный леер (боковое ограждение палубы) глядел на бесконечную череду огромных водяных валов, бросающих наш китобоец как щепку, мне стало еще хуже. В голове начали мелькать самые различные мысли о решении этой, казалось, безвыходной ситуации: назад корабль не повернет, а впереди Индийский океан, знаменитые штормовые 40-ые ревущие широты и 9 долгих месяцев рейса, показавшихся мне бесконечными.! Как быть? Что делать?...Я испытал полное отчаяние и потерял надежду на улучшение. А может… Может отпустить руки от леера и сделать один небольшой шаг вперед от края палубы – и все… закончатся мучительные боли. Наступил момент истины, момент принятия решений… Но судьба, т.е. суд Бога, видимо была иной… Сквозь поток таких трагических мыслей из глубины души вырвался тяжелый вздох и на короткий миг я почувствовал облегчение. Оглянувшись вокруг, я увидел работающих, как ни в чем ни бывало, палубных матросов, вспомнил как провожала меня в первый рейс моя мать, потихоньку положившая мне в сумку молитву «Живые помощи». … На мгновение отступившей боли, пришло сильное чувство голода… От лееров, я оторвался, но поспешил на камбуз. С жадностью съел все, что осталось от прошедшего завтрака. Боль и тошнота ушли бесследно, стало легко даже радостно, что все так благополучно разрешилось…
В этот длительный китобойный рейс мы обошли земной шар вдоль Антарктического побережья, пересекли все четыре океана, побывали во всевозможных штормах и ураганах, а о существовании морской болезни я забыл навсегда. Курс лечения, посланный мне Богом, был болезненным, но эффективным.
Теперь я твердо знаю, что на любые сложные вопросы всегда есть ответы и они внутри нас, их надо почувствовать и найти, это тяжелый труд для души, это нельзя выучить как сложную формулу или запомнить как поэму. Не поможет и чужой опыт. Это надо воспитать в себе - и чем раньше, тем лучше.
|
