Памяти гарпунёра - Бориса Андреевича Молодцова

Это было давно… В шестидесятые годы уже прошлого века в одном из промысловых рейсов у берегов Антарктиды.

Наш китобоец был в разведке уже одиннадцатые сутки. Скопление китов обнаружили в середине февраля в море Росса, у кромки льдов, за 70 градусом южной широты. Флотилия вместе с «Дельфином» (1) должна была подтянуться в наш район через 4-5 суток. Погода, в основном, стояла божественная. В Антарктике – лето.

В исследованный нами район спешил и танкер из Одессы. На нём топливо для флотилии, некоторое снабжение и долгожданная почта. По распоряжению папы (2), которое передал маркони (3), надо было добыть крупного кашалота (4). Дело в том, что на китобазе вышли из строя несколько больших кранцев (5), а кашалот метров на 15-17 (весом тонн на 50-60), как раз подходил для этих целей.

Величественные айсберги, порою причудливой формы и приличных размеров, иногда с императорскими пингвинами «на борту», ослепительное солнце на пару с таинственным безмолвием, создавали атмосферу какого-то внутреннего беспокойства и напряжения. Штурмана старались держать судно ближе к чистой воде…

И вот долгожданный крик марсового (6):

Фонтаны справа 40. Кашалоты!

Марсовый Коля, по прозвищу «рыжий», мужик лет 35-ти, был опытным моряком. Хаживал ещё на «Славе» (7) с «королём Антарктики» Соляником (8). По виду фонтана практически безошибочно определял породу кита и даже, приблизительно, его размеры. Почему-то гарпунёрское ремесло (9) ему оказалось не поплечу, но он и не жалел об этом.

Звонки громкого боя облетели судно и каждый член экипажа занял своё место в соответствии с расписанием.

- Максимыч, в стаде «багадур» (10), то что надо !

Гарпунёр Максимыч уже бежал по переходному мостику к пушке. Ему было 42 года, фронтовик, ладно сбитый мужик, крестившийся двухпудовой гирей, спокойного нрава, имевший за плечами за долгие годы походов в южные моря не одну сотню добытых китов.

У пушки, рядом с помощником гарпунёра Никитой, пристроился любимец судовой команды дворняга Геббельс. Приблудившегося молодого пса мы взяли на борт пару лет назад в Кронштадте, где проходил очередной межрейсовый ремонт китобойца. Кличка пса вызывала, как говорят, неадекватную реакцию в парткоме флотилии, но наш капитан, дядя Миша, известный среди китобоев человек, заслуженный фронтовик, всё свёл к шутке и.. пронесло.

Геббельс, особенно во время охоты , неугомонно суетился и лаял, за что и получил свою кличку. Он всегда возбуждался, когда начиналось это действо, и слушал только команды Никиты, признавая в нём хозяина и повелителя.

Друзья Геббельса по плаванию - хитрый и толстый кот Васька и крупный петух Кукарекин во время охоты находились, как правило, во внутренних помещениях судна.

- Геббельс, на место и не шуми,- крикнул Никита и пёс нехотя побрёл на верхний мостик, где наряду с капитаном, вахтенным штурманом и рулевым, расположились свободные от вахты моряки, наблюдавшие за горизонтом по своим секторам.

Максимыч уже «прирос» к пушке, широко расставив ноги.

- Право руль! Средний ход! Так держать! – уверенно скомандовал гарпунёр.

Охота… Не зря говорят: охота – пуще неволи. Ну, а на китобойце!.. Казалось бы повседневный труд в промысловом рейсе – охотиться. Ан нет! Каждая погоня за китом, в основном, после утомительных часов, а иногда и суток наблюдения за горизонтом, даёт мощный впрыск адреналина в кровь. Как на футболе: если гол, то невообразимый взрыв эмоций на трибунах за успех любимой команды, если проигрыш – что-то похожее на стонущий гул, неудовлетворение и опустошенность.

Во время охоты гарпунёр всему голова. На него работает весь экипаж и каждый его промах, а такое бывает и нередко, воспринимается болезненно. За долгий промысловый рейс главное: не потерять веру в своего гарпунёра, поддержать его в период неудач. Это только придаст ему уверенность в своих силах, будет настраивать на совершенствование мастерства.

…- Самый малый! – скомандовал Максимыч. Мы подходили к группе кашалотов.

- Стоп машина! Идём к китам по инерции, но они не подпускают на убойный выстрел (обычно не более 100 метров).

- Право руль! Полный ход! Дед (11), давай четвёртый двигатель (12)! Мы шли на трёх дизель-генераторах.

Пока набирали ход упустили из вида «багадура», а мелкие фонтаны Максимыча не интересовали.

Преследование длилось уже около трёх часов. Наша цель искусно маневрировала. В один из моментов, когда кит выходил на поверхность и оставлял «блин» (13) уже с левой стороны судна гарпунёр произвёл холостой выстрел, чтобы напугать беглеца. Напуганный кашалот, как впрочем и киты других пород, при преследовании, чаще выходит на поверхность.

- Вот попался «академик», - с досадой сказал дядя Миша,- как бы до сумерек его «достать».

Кит, после примерно 15-минутной паузы, вновь вынырнул с левого борта в метрах 60-ти. Чувствовалось, что после длительной погони кашалот устал. Его скорость по прямой снизилась до 6 - 8 узлов (14). Он стал заныривать уже не показывая хвоста, значит погружался мелко.

И вот снова пауза в этом занимательном зрелище – охоте. Мы вновь потеряли «академика». И хотя охота на кашалотов, как правило, проходит легче, чем на усатых китов, раз на раз не приходится. Попадаются и исключительные экземпляры, как преследуемый нами «багадур».

Задул ветерок, появилась приличная волна, видимость в наступающих сумерках стала ухудшаться, но Максимыч упорно шёл к убойному выстрелу. Дядя Миша был солидарен с гарпунёром, не говоря уже о ватаге наблюдения, всецело поглощённой азартом охоты.

Чтобы сбить волну, по команде гарпунёра китобоец стал двигаться по окружности от места предполагаемого центра – выхода кашалота на поверхность. Получился замкнутый круг, внутри которого вода находилась в относительно спокойном состоянии и в котором можно было, несмотря на наступающую темноту, более отчётливо увидеть фонтан.

Кита снова не было минут 10-12, но мы продолжали кружить почти на одном и том же месте. И вот, наконец, увидели «блины», затем фонтан около 2-х метров высотой, наклонённый вперёд и чуть влево.

Максимыч знал, что после почти 5-ти часовой погони напуганный и уставший кашалот всё равно будет находиться на поверхности непродолжительное время. Он скомандовал выйти на прямой курс по направлению движения кита и велел сбавить скорость.

До цели 90-80-70 метров. Выстрел. Попал!

-Кашалот на лине! Полный назад!

Кружево воды, пены и крови. Зрелище не для слабонервных. В этот момент азарт завершающего этапа охоты переходит в стадию безмолвной трагедии (киты не умеют кричать) обречённого животного в его безнадёжной борьбе за жизнь.

Из последних сил кит устремился вперёд, стремительно выбирая трос из канатного ящика. Дед, выполняя команды Максимыча, виртуозно управлял промысловой лебёдкой, то выбирая, то вытравливая трос амортизационного блока (15).

- Полный вперёд!- крикнул гарпунёр и мы рванули за находящимся на капроновом лине кашалоте, оставляющим за собой пузырящиеся кровавые пятна. Он вытянул уже более 200 метров троса, но китобоец всё ближе и ближе подходил к ослабленной жертве, постепенно сбавляя ход.

Но что это? Когда до кита оставалось метров 20 он, уже вероятно в предсмертной агонии, круто ушёл вниз под китобоец, выставив над водой хвостовой плавник. Линь лопнул, как гитарная струна при настройке (возможно Дед не вовремя среагировали и не вытравил трос) и свободным концом сшиб Максимыча с гарпунной площадки вниз на палубу. Линь попал в голову, от которой осталось кровавое месиво…

Погиб гарпунёр, пропал и кит в глубинах океана.

(1) «Дельфин» - название китобазы, на которой разделывают китов

(2) Папа – так уважительно называли капитан-директора флотилии

(3) Маркони – так на флоте называли радистов

(4) Кашалот – кит из отряда зубатых, иногда самец достигает в длину 18-20 метров и веса до 60-70 тонн

(5) Кранец – плавающее средство между находящимися в связке судами

(6) Марсовый – матрос, наблюдающий за китами из марсовой бочки на а китобойца

(7) «Слава» - название Антарктической китобойной флотилии (Одесса)

(8) Соляник – легендарный капитан-директор Антарктических китобойных флотилий «Слава» и «Советская Украина» (Одесса)

(9) Ремесло – как правило, марсовые матросы со временем становились помощниками гарпунёра или гарпунёрами

(10) «Багадур» - так называли очень крупного кашалота

(11) Дед – так на флоте называют старшего механика

(12) Двигатель – на китобойце было 4 дизель-генератора

(13) «Блин» - след от места заныривания кита или его движения на небольшой глубине

(14) Узел – или миля в час, в одной морской миле – 1852 метра

(15) Блок – подвижное приспособление, регулирующее натяжение троса, соединённого с гарпунным линём

2004 год

Конец мая 1965 года. Наконец-то после двухнедельной перебежки от южной оконечности Австралии Антарктическая китобойная флотилия «Юрий Долгорукий» у мыса Игольный (самая южная точка Африки) повернула направо и вошла в Атлантический океан. Идём к Анголе. Здесь, недалеко от Луанды, надо обработать последний танкер (приём топлива на флотилию, сдача китового жира, некоторой другой продукции) и после уже более 7-месячного рейса вперёд - домой, домой.

Рейс сложился неудачно, заработок не очень и, как говорят китобои: «иссяк в морях китовый дар – надежда вся на Гибралтар», заход перед домом в этот, по пути, порт. Хоть небольшую, но выдадут валюту, а на неё моряки, в первую очередь, накупят для продажи в Союзе полагающееся количество дешёвеньких плюшевых ковриков и покрывал, атласных и газовых косынок, плащей и пальто из синтетики, ну и, конечно, недорогие сувениры и подарки для родных и близких. Жара, жара, раскалённая жара… Некуда деться. На китобазе в машинном отделении (турбоход) на некоторых рабочих местах температура доходит до 50 градусов, а на верхних площадках в котельном отделении и вовсе зашкаливает за 55. Знойные беспощадные тропики. Кажется, что плавятся мозги… Тяжело всем, но особенно механикам, машинистам, мотористам. Работая в тропических широтах, иногда и длительное время, без кондиционеров на судах, немало китобоев потеряли здоровье.

Танкер из Одессы уже четвёртые сутки у борта китобазы. После дневной четырёхчасовой изнурительной вахты в котельном отделении машинист Коля Бурцев побрёл на подвахту: два часа (час через час) надо было отработать в танке (ёмкости) с граксовой мукой (вырабатывается из остатков туши кита), поднимать «на гора» пятидесятикилограммовые мешки. Подряд отработать 2 часа, как положено в холодных широтах на промысловом флоте, не было никакой возможности. Моряки из-за жары просто не выдерживали такой схемы. Горловина одного из танков тонн на 200 находилась в закоулке жирзавода и её надо было «распечатать». Коля с помощью ещё двух своих коллег освободил крышку от креплений и вскрыл горловину. И … такого чуда китобоям видеть ещё не приходилось. Тысячи крупных сине-зелёных мух выпорхнули из заточения. Они заметались над танком, попадая под потоки вдувной вентиляции, гнавшей в помещение тёплый тропический воздух, вмиг облепили мокрые от пота тела застигнутых врасплох моряков. Отмахиваться от назойливого роя просто не было смысла. На лице, голове и теле оставались кроваво-гнойные грязные подтёки от раздавленных насекомых. Минуты через 3 – 4 мухи были рассеяны и можно было вытаскивать из танка мешки

Мешки стали укладывать на поддон подъёмника, далее по транспортёрам они перемещались на танкер. Обычно на поддон за несколько минут грузили от 8 до 10 мешков.

Через полчаса работы Коля почувствовал головокружение. Стало тяжело дышать при почти 50-ти градусной жаре в тумане из граксовой пыли и заливающего лицо пота. Потемнело в глазах. Но надо выстоять! За 5 минут до перерыва от обморока свалился работавший с ним в паре электрик. Пришлось на последний поддон мешки подтаскивать и укладывать одному.

Один час перерыва. Коля, как и другие, с трудом доплёлся до душевой. Под упругими струями 30-ти градусной забортной воды смыл грязный и запекшийся пот с уставшего тела, ополоснулся пресной водой и медленно добрался до каюты. Отлежался полчаса и снова на подвахту…

В столовую идти не было желания. Еда не лезла в глотку, хотелось только пить и чего-нибудь похолодней. В полузабытьи пролежал в каюте 2,5 часа на влажном матраце и снова пришла пора идти на вечернюю вахту. С трудом отстоял (хорошо не было срочных ремонтных работ). Помылся, кое-как перехватил второе блюдо в столовой, собрал в охапку постель и с трудом поднялся на вертолётную палубу, где уже расположились на ночлег несколько десятков моряков (после вечерних и ночных вахт на подвахту не выходили).

Ночью было немного прохладней, но высокая влажность и тепло, исходящее от многотысячного железного корпуса судна, нагретого тропическим солнцем, притупляли сон и не давали возможности хоть как-то отдохнуть.

Заснул уже под утро, часа за два до вахты. Приснилась родная хата на Черниговщине, вишнёвый сад в цвету, ласковые глаза мамы, бабушка Оля с крынкой притомлённого холодного молока из погреба, дивчина Надя, с которой хотел после рейса связать свою судьбу…

Внезапно почувствовал на теле неприятное покалывание. Проснулся… Что это? Почти всё тело облепила крупная саранча. Ну и дела! Вероятно китобаза находилась на пути миграции этого вредного насекомого. Вертолётная и главная палубы, плоские поверхности надстроек были сплошь завалены 3-4 сантиметровым слоем больших зелёных кузнечиков…

Ещё через пару дней, отгостившись у мамы (так ласково называли китобазу), танкер отошёл, а мы рванули на Гибралтар.

КАПИТАН МАЛАКСИАНОВ

В этом году исполнилось бы 100 лет Михаилу Николаевичу Малаксианову – легендарному капитану дальнего плавания, одному из активнейших организаторов рыбной промышленности Калининградской области. Эту трагическую историю он рассказал мне в год своей кончины - в 1988 году.

Его имя хорошо знакомо первому и второму поколению (сороковые – восьмидесятые годы прошлого века) калининградских рыбаков. Помнят этого интеллигентного человека как моряка старой, крепкой закалки, доброго и одновременно требовательного, скромного и порядочного руководителя.

В рыбной промышленности области Михаил Николаевич начал трудиться в начале 1949 года, когда был переведён из Минморфлота СССР. В те годы молодая отрасль народного хозяйства самого западного региона Советского Союза укреплялась кадрами других министерств и ведомств и, прежде всего, специалистами Министерства морского флота.

Работал Малаксианов флагманским капитаном исландской экспедиции, капитан-директором легендарных плавбаз «Тунгус» и «Балтика», непродолжительное время был капитаном Калининградского морского рыбного порта. С августа 1956 года и до конца 1986 года (до выхода на пенсию) руководил Калининградской инспекцией безопасности мореплавания и портового надзора. Мало кому известно, что этот скромный человек уже в 28 лет (в 1946 году) стал капитаном дальнего плавания.

Словосочетание «ленд-лиз» знакомо далеко не многим. «Ленд-лиз» - система передачи США взаймы или в аренду военной техники, оружия, боеприпасов, стратегического сырья, продовольствия и т.д. странам-союзницам по антигитлеровской коалиции в годы Второй Мировой войны. Закон о «ленд-лизе», который официально назывался «Акт содействия обороне США», был принят американским Конгрессом в марте 1941 года. Первый караван к советским берегам отправился в августе того же года.

Проводки морских караванов на Север и Дальний Восток СССР из портов Великобритании, Исландии и западного побережья США были сродни пробежкам по минному полю, плюс артиллерийские обстрелы с вражеских кораблей и налёты самолётов и неприятельских подводных лодок. Погибли сотни военных и гражданских судов союзников с грузами, тысячи моряков, в том числе и советских.

К чему этот маленький экскурс в историю? Дело в том, что Малаксианов в период Великой Отечественной войны работал на судах Минморфлота и по «ленд-лизу» принимал участие в доставке во Владивосток различного снаряжения из США.

Самым памятным стало плавание старпомом (в неполные 26 лет) на пароходе «Павлин Виноградов». Судно было потоплено японской подводной лодкой. Из 42 членов экипажа в живых осталось 9 человек.

Вот как этот эпизод описывает хорошо знавший Михаила Николаевича Герой Советского Союза, известный полярный исследователь, писатель, капитан дальнего плавания Константин Сергеевич Бадигин в книге «На морских просторах: «…Пароход с грузом электрооборудования шёл из США во Владивосток, 22 апреля 1944 года у Алеутских островов пароход торпедировала подводная лодка. Две торпеды почти одновременно взорвались в районе кормовых трюмов. Взрыв оказался большой силы. Трюмы были вскрыты, часть грузов выброшена за борт. На палубе оказались бочки с ацетоном, сразу возник пожар. Пароход быстро погружался в воду кормой. Тушить пожар не имело смысла. Капитан Фома Филиппович Дроздов, отличный моряк, дал команду: «Спасайся на шлюпках!»

Ударом волны спасательный бот левого борта перевернуло. На нём погибло сразу 10 человек. Вместе с пароходом ушли под воду капитан Дроздов, который не мог покинуть судно, пока на нём были люди, радист Моховцев, пытавшийся передать SOS, и уборщица Баринова. На шлюпку, которой командовал старпом Михаил Николаевич Малаксианов, взяли людей с плотов и на вёслах двинулись к ближайшему острову, до которого, как предполагалось, было 150 миль. На следующий день в шлюпке умерло 5 человек. Через сутки погода прояснилась и люди неожиданно увидели Алеутские острова. Однако погода вновь испортилась, поднялся встречный ветер и шлюпку стало относить в океан. Зыбь усилилась, шлюпку заливало водой. На четвёртые сутки скончалась буфетчица Тетерина, утром 27 апреля – врач Барановская и дневальная Кириченко. Раздетые моряки страдали от холода. К вечеру 27 апреля из всего экипажа парохода «Павлин Виноградов» осталось 9 человек. Люди ослабели и едва двигались…». Из воспоминаний Малаксианова: «Помог терпящим бедствие советский пароход «Ола», с которого заметили дрейфующую шлюпку. Подошли ближе, увидели на борту надпись «СССР». Никаких признаков жизни на шлюпке не обнаружили, обошли её кругом и дали гудок. Находившиеся в шлюпке буквально доживали последние часы. Услышав гудок, встрепенулись, кто мог, приподнялись и стали взывать о помощи. Все были подняты на борт парохода. Состояние людей было очень тяжёлым. Особенно болели опухшие ноги.

Шлюпочным аварийным запасом нас снабдили американцы. Шоколад, молочные таблетки, колбаса оказались совершенно непригодными в пищу и только усиливали жажду.

Спасённые члены экипажа были доставлены на остров Акутан, затем, после оказания первой помощи, были перевелены для лечения в госпиталь военно-морского флота США в Датч Харборе. Далее был родной Владивосток».

2018 год