В 1950 году караван парусно-моторных шхун стоял на зимовке в Ковше рыбного порта. Шхуной "Медуза" командовал капитан дальнего плавания Карл Павлович Эгги. Да-да, читатель, я не ошибся. Тот самый знаменитый капитан Эгги, который командовал ледоколом "Красин" в 1928 году во время спасения дирижабля "Италия" под командованием генерала Умбер¬то Нобиле. Об этом событии сняты кинофильмы, написаны книги. Многим памятен фильм "Красная палатка". За этот подвиг во льдах Арктики Кар¬ла Павловича наградили орденом Трудового Красного Знамени. Итальянс¬кое правительство установило ему пожизненную пенсию, но получал ли он её и в каком размере, я не знаю. Так что легендарный капитан "Красина" зарабатывал пенсию на Камчатке.

Не помню, по какой причине в штурманской рубке "Медузы", где нахо¬дился Эгги, собрались несколько штурманов. В это время заглянул его старший помощник и стал возмущаться тем, что заходил в отдел снабже¬ния, и ему там отказали в получении материальных ценностей по явно надуманной причине. В разговор вступил Карл Павлович, сказавший: "Не советую я вам ходить и ругаться с ними. Руганью вы восстановите против себя этих людей и наживёте себе неприятностей. А они вам нужны?" "А что делать?" - спросил старший помощник. "Надо действовать иначе. Со мной подобный случай произошёл в двадцать пятом году. Был я капитаном буксира и стоял в Ленинграде. Мой старпом ходил к начальнику порта с заявкой на выписку пожарных шлангов, но получал отказы, порой в грубой форме. Тогда я ему сказал: “Не наживай себе врагов. Это к добру не при¬ведёт. Заведи разносную книгу, внеси в неё заявку и иди к секретарю. Вручи эту заявку, и пусть секретарь распишется в книге. Она обязана эту заявку передать начальнику порта”.

На следующий день старпом так и сделал. По роковому стечению обсто¬ятельств через две недели загорелась подводная лодка, а мы пожар поту¬шить не смогли, так как пожарные шланги оказались дырявыми. В то вре¬мя “чрезвычайка” особенно не церемонилась. Усадили нас со старпомом в камеру. Но когда убедились, что мы шланги пытались выписать, но нам их не выдавали, в доказательство чего мы предъявили разносную книгу, про¬держали в кутузке двое суток и отпустили домой. Суд состоялся очень скоро, начальнику порта дали пять лет лагерей. Не будь у нас этой книги, загудели бы и мы на несколько лет в тюрьму. И ничто бы нас не спасло".

История, рассказанная капитаном Эгги, повторилась через несколько лет после этого разговора. А случилось вот что. Шёл 1959 год. В рыбном порту на ремонте стоял теплоход "Завойко". Из-за неисправности кингстона ночью это судно грузо¬подъёмностью триста тонн затонуло в считанные минуты. Стоявший рядом буксир "Прилив" помочь не смог по банальной причине - водоотливные шланги оказались гнилыми. А буксир проходил по категории аварийно-спасательных судов, и его экипаж получал дополнительно десять процентов к окладу.

Завязалось "судное дело". В работу включилась транспортная прокура¬тура, служба безопасности мореплавания и много других комиссий. Букси¬ром в то время командовал Яков Петрович Кудашов. Встретил я его как-то раз после вызова в транспортную прокуратуру. Вот что он рассказал мне: "Ведь мы давали заявки на обеспечение нас шлангами. Но почему их тогда не получили, не знаю. Старпом ушёл в отпуск, я в бумагах рылся - не мог найти. Но помню, он мне объяснил, что их не дали ввиду отсутствия таковых на складе. Ну а прокурор долго разговаривать не стал. Сказал коротко: “Если докажете, что шлангов нет по уважительной причине, пройдёте на суде как свидетель, не докажете - сядете на скамью подсудимых. А скамья эта длинная, всем места хватит”. Прокурор оказался мужиком с юмором".

Единственное, что я мог посоветовать Якову Петровичу, - это сходить в отдел снабжения, размещавшийся на базе Океанской, поискать бумаги с бухгалтерами в архиве. Может, удастся что-нибудь найти, если, конечно, бухгалтера и снабженцы окажутся честными и порядочными.

В тюрьму идти никому не хочется. Через пару дней, после сильной пур¬ги, пришлось Якову Петровичу пешком идти на Океанскую в отдел снаб¬жения. Автобусы в то время туда не ходили. "Добрался я туда, - рассказы¬вал он, - после обеда. Брёл по пояс в снегу. Стали искать, но ничего найти не могли. И тут случайно заглянула в отдел старая работница, находивша¬яся в отпуске. Она сказала, что эти злополучные шланги поставлял Глав¬снабу какой-то завод. Но почему-то производить их перестал. На поданные нами заявки на эти шланги из Главснаба пришёл отказ.

Мы стали лихорадочно рыться в бумагах и нашли ту, которая была нуж¬на. У меня гора свалилась с плеч. Снял я копию с этого ответа, заверил её и как на крыльях полетел в порт. Эту женщину, работницу снабжения, я горя¬чо поблагодарил. Ведь её помощь помогла мне избежать верной тюрьмы".

Через два-три месяца в клубе Тралфлота состоялась выездная сессия городского суда. Судили капитана теплохода "Завойко" Г. Головкина, про¬раба судоремонтного завода "Фреза", мастеров, членов экипажа теплохо¬да. В это время уже судили мягче. В тюрьму никого не посадили, но при¬говорили к крупным денежным штрафам, лишили дипломов. Свидетелем по делу прошёл и капитан "Прилива" Яков Петрович Кудашов.

Вспомнился мне после суда капитан Эгги, который на собственном при¬мере показал, какую неоценимую помощь в жизни может сыграть грамот¬ное и добросовестное ведение судовой документации.

Чем ещё можно дополнить этот рассказ? Легендарный капитан Карл Павлович Эгги, вписавший одну из ярких страниц в историю советского мореплавания, заработав пенсию, в 1953 году покинул Камчатку и пере¬ехал к себе в Ленинград. На пенсии прожил около двух лет. Сказались полярные плавания, ленинградская блокада и другие житейские невзгоды. В 1955 году Карл Павлович скончался, прожив шестьдесят два года.