|
Судя по откликам на статью "Холодное лето 1922 года..." ("HKП за 27 июня с.г.), некоторые читатели "Новой Камчат-ской правды" не поверили, что красные партизаны в то далекое время не давали жителям Петропавловска свободно ловить рыбу, заготавливать сено и дрова, не выпускали их за город. Борцы за интересы населения, мол, так не поступают. Что ж, обратимся к фактам. Когда осенью 1921 белоказачий Северный экспедиционный отряд приближался к Петропавловску, жители города и окрестных селений отказались защищать совет-скую власть в лице Облнарревкома, членам которого пришлось уйти в партизаны. Два года спустя бывший руководитель Облнарревкома Иван Емельянович Ларин в письме начальнику ОГПУ Ломбаку охарактеризовал атмосферу, сложившуюся вокруг партизан, как слишком тяжелую, и относил это за счет населения, "частично перешедшего на сторону противника". Имелось в виду, прежде всего, население Завойкинской и Мильковской волостей и Петропавловска, встретившего Русскую Армию, по признанию того же Ларина, с радостью, а по словам некоторых горожан - хлебом-солью. Тем не менее, жителей областного центра красные партизаны называли в официальных документах "гражданами порабощенного города". Так, в частности, начиналось Обращение к горожанам Штаба военно-революционных отрядов, распространенное весной 1922 года. "Граждане порабощенного города" призывались к немедленному принятию резолюции с подписями всех жителей, что они не уполномачивали Петропавловскую Думу "решать вопросы государственного значения". "И делайте это, пока не поздно", предупреждали партизаны, - а если не сделаете и вообще не примете мер к бескровному удалению из города Бирича, то несмываемый позор ляжет на весь город, многим из вас придется понести самое суровое наказание... мы не остановимся ни перед чем". Примечательно, что данное обращение выпущено до ареста в городе красного парламентера, председателя 2-го чрезвычайного Петропавловского уездного съезда И.В.Рябикова в качестве заложника за удерживаемого партизанами в своем стане белого офицера - полковника Лукомского. Через месяц после этого ареста, 31 мая 1922 года, Петропавловское Самоуправление сообщило Х.П.Биричу об ультиматуме облнарревкома: пока Рябиков не выйдет на свободу, партизаны будут вылавливать думцев и горожан, не позволят им ловить рыбу в б. Солеварне и других местах, заготавливать сено и дрова, выпасать скот на выгонах по той причине, что "Дума и жители не протестовали против ареста Рябикова". За словами последовали дела. Красные поймали и удерживают у себя кандидата в гласные Думы, слесаря по профессии, Григория Петровича Миничева и рыбака Федора Яковлевича Личкуна. В связи с этим городское Самоуправление просит освободить партизанского парламентера. Белые не против. Но лишь в порядке обмена - на полковника Лукомского. К середине июня на юге Камчатки наблюдается довольно хороший ход чавычи. В Петропавловске и Сероглазке в сети за ночь попадается по 5-6 штук. Сначала рыба продается в городских киосках по 80 копеек за фунт, затем по 25 и дешевле. 11 июня партизаны задерживают "ушедших за лошадью" четырнадцатилетних мальчиков Игрушечкина и Новограбленова. Городской голова Е.А.Колмаков и гласный В.И.Артюхин в сопровождении начальника контрразведки подпоручика П.Д.Пояркова отправляются на пароход "Свирь", где содержался Рябиков, чтобы уговорить его написать письмо в партизанский штаб. Рябиков написал. Если мол, хотят, чтобы он остался в живых, пусть обменяют на полковника. Колмаков с Артюхиным переслали письмо. Ответа Рябиков не дождался, хотя И.Е.Ларин в своем партизанском дневнике цитирует это письмо (правда, без комментариев). Примерно в это же время горожане узнают через местную газету, что красные расстреляли захваченного ими полковника Лукомского еще зимой. Красного парламентера Рябикова белые расстреляют в начале осени. Трудно отделаться от мысли о существовании некой тайны в гибели этих двух людей. Один едет нанимать нарты (это полковник-то!) по тракту, контролируемому "красными бандитами", другого посылают в Петропавловск парламентером (будто для этой цели надо отправлять обязательно председателя съезда, а не, скажем, его заместителя - товарища Ларина), и он идет, не ведая о смерти Лукомского. Оба становятся жерт-вами противостояния. Недавно мне удалось выяснить любопытный факт: оказывается, на 2-й чрезвычайный съезд в Завойко, город собирался направить своих представителей (в том числе одного из руководителей Думы П.Т.Новограбленова). На их участии настаивал Рябиков, но вскоре подтвердился слух, что город-ские "пропущены не будут". Почему? Дабы не повлияли на делегатов из волостей, не помешали принять нужные организатору съезда облнарревкому постановления. 25 июня 1922 г. городской голова созывает общее собрание граждан Петропавловска, которое обращается к обеим противоборствующим сторонам: к властям - с просьбой о беспрепятственной выдаче пропусков на все лето тем, кто занимается охотой, рыболовством и рубкой дров; к партизанам - с просьбой о свободном проезде по удостоверениям Управы. Протокол собрания подписали 70 горожан. 30 июня красные дают ответ: "Штаб готов идти навстречу населению города, и согласен допустить для всех граждан города свободно ловить рыбу, косить сено, заготавливать дрова и прочее, но лишь в том случае, если население города настоит на немедленном освобождении... Рябикова и всех остальных, арестованных по обвинению в причастности к настоящим политическим событиям. Население города должно требовать освобождения арестованных по той причине, что почти все аресты произведены Биричем при участии и содействии Думы (архивными документами это не подтверждается - автор). После возвращения ...Рябикова и получения штабом точных сведений об освобождении арестованных будут немедленно отпущены Миничев, Личкун, Игрушечкин, Новограбленов и впредь никто не будет задерживаться". Что же касается Особоуполномоченного Приамурского правительства в Охотско-Камчатском крае Хрисанфа Платоновича Бирича, то он распорядился пропускать жителей города за его пределы беспрепятственно. 3 июля в шесть вечера в Управу пришел пастух городского стада и поведал о ЧП. При возвращении домой его остановили десятка три вооруженных людей, и один из них, с револьвером, назвавшийся Чекмаревым, потребовал указать ему коров Чурина, Захарова, Колмакова, Вичиркина и Савина. Чурин был торговцем, остальные - думцами. Пастух повиновался. Не найдя в стаде коров Вичиркина и Савина, Чекмарев приказал своим людям взять троих чуринских и бычка городского головы Колмакова, у которого ранее уже увели стельную корову. На прощание Чекмарев пообещал добраться до коров других горожан, и в первую очередь, гласных Думы. В августе 1922 были "экспро-приированы" лошадь и корова гражданина Деушева, что мирно паслись на о.Култук. Дней через десять после ЧП с городским стадом Елизар Александрович Колмаков получил ларинское послание. Не располагая подлинником, приведем несколько фраз из копии черновика, хранящегося в нашем архиве: "Ваше поведение... является величайшим политическим преступлением... ваши дни сочтены... будете убиты или в лучшем случае уведены в сопки". И на то были соответствующие санкции: 2-м чрезвычайным съездом Колмаков был объявлен вне закона, а его имущество, - подлежащим конфискации. Городской голова отвечал, что "кучка безответственных, обозленных в лесу людей" не правомочна выносить такой приговор, что смерть не страшит его, как и конфискация имущества, стоимость которого 1,5 тысячи рублей. "Правда, маловато для покрытия расходов отряда, так как дома своего не имею, двух коров ваши отрядники скушали, только плохо без выпивки, я и это мог бы послать". Один из партизанских командиров Василий Михайлович Чекмарев с восстановлением советской власти проработал несколько месяцев завподотделом коммунального отдела Камчатского губревкома, затем был уволен за пьянство и помещен на некоторое время в тюрьму. В дальнейшем занимал руководящие посты на Чукотке. Продолжая пить, устраивал дебоши и нередко путал свой карман с государственным. 4 июля 1922 года в Петропавловске состоялось еще одно собрание граждан. Всесторонне обсудив создавшееся положение, скотовладельцы, рыбаки, домовладельцы постановили: "...так как красные отряды не дают возможности жителям города Петропавловска приступить к заготовке на зиму дров, сена, рыбы и прочего, что угрожает гражданам голодом, обратиться через избранную делегацию в составе Пивинского, Артюхина и Бандурина (педагог, служащий, домовладелец - автор) к Господину Особоуполномоченному Временного Приамурского Правительства в Охотско-Камчат-ском крае с просьбой возможно скорее освободить из-под ареста Рябикова, Брагина, М.Немова, Бахтина и Кравченко. Аналогичное постановление собрание сделало и в отношении всех граждан, задержанных Штабом Военно-Революционных отрядов". Между тем "вылавливание" горожан не прекращалось. В конце июля партизаны поймали думцев Тимофея Григорьевича Вичиркина и Логвина Евстафьевича Захарова. Оба отправились рыбачить. Захарова увели с р.Тихой. У того и другого отобрали катера, но стоявшая на якоре захаровская шхуна "Свобода" не досталась красным. Участники событий 31 июля не были ни гласными Думы, ни даже кандидатами. О них "Камчатский листок" писал: "На реке Вилюй уведен в сопки г-н Святой. Забран катер Торгового Дома "Сайденберг и Виттенберг". Сошедшим с катера на берег г-м Лобову и Суздалеву, отстреливаясь от коммунистов, удалось бежать в Тарью, откуда они на кунгасе вернулись в Петропавловск. Судьба уведенных коммунистами - неизвестна". Этот факт подтверждается арестом Григория Лобова сразу же по возвращении Облнарревкома в Петропавловск в ноябре 22-го, хотя Чекмарев, свидетель по "Думскому делу", говорил, будто вылавливали только гласных, как врагов трудового народа", раз таковыми их объявил съезд. С 23 августа 1922 года некоторые горожане стали выезжать на покосы, расположенные по Халактырской дороге. Владельцы же покосов в Кирпичной пади и в районе Сениценского озера никак не могли нанять косарей-корейцев, они, по мнению городского головы, "запрашивают очень дорого". Но через день-два, писал он Х.П.Биричу, приступят к покосу все, а также и в Раковой бухте. Однако на заготовку и вывозку сена потребуется не меньше месяца при успешной работе и хорошей погоде, потому как "красные неоднократно слали свои угрозы не дать... косить, а если и будет накошено, то угрожали сжечь..." Но Бирич к тому времени был уже номинальным руководителем. Во Владивостоке к власти пришли военные, и у нас правил всем начальник Петропавловского гарнизона капитан 1 ранга Борис Павлович Ильин. Ссылаясь на него, городская Управа 3 сентября 1922 года довела до всеобщего сведения, что "на городские покосы и рыбалки послано сторожевое охранение, и все желающие производить ловлю рыбы и заготавливать сено, могут сейчас же отправляться, взявши пропуск у коменданта Петропавловска." Меры, предпринятые Ильиным, оказались, по-видимому, эффективными. Столкнуть на Камчатке лбами местное население и власть, спровоцировав тем самым братоубийственную бойню - такова была, на наш взгляд, цель акции красных партизан против жителей Петропавловска. В совет-ские годы она замалчивалась: уж очень не вязалось все это (особенно ловля людей) с образом борцов за народное счастье. Валентин Пустовит,
директор Центра документацииновейшей истории
|
