В ЧПОРП Антарктика я пришел по распределению после окончания нашего родного ОМУРП в октябре 1974 года.
Сразу пришлось идти матросом, т. к. плавценза не хватило для получения рабочего диплома, хотя опыт флотский я уже имел: три года работы матросом на плавдоке на одесском СРЗ-1 и два года работы боцманом на заводском буксире. Но буксир тот списали и порезали со всеми документами.
Направили меня на СРТМ-1396 "Лунга", только что пришедший из Ленкузницы. Надо было готовить судно в море и догонять РБП "Восток", уже начавший работу в ЦВА. Капитан-кошельковист Гайдаров из Пионерской базы. Опытный и знаменитый. Рыбак от Бога. На промысле он с мостика спускался только в столовую и в гальюн. Спал на построенной за эхолотом лежанке. Четыре месяца мы работали в ЦВА. Хотя пришли позже других СРТМов, но заняли первое место, обогнав знаменитый "Кикинеиз" с капитаном Ивченко, и первыми вошли в порт Одесса к морвокзалу, эскортируя РПБ "Восток". Встреча "Востока" и первой тройки СРТМов происходила очень торжественно, с оркестром и президиумом. Так же, как встречали китобоев. Величественно и волнительно! Нам казалось, что на морвокзале было полгорода людей.
Конечно, то, что мы вышли на первое место по добыче рыбы, -это заслуга капитана Гайдарова: он умело и, всякий раз удачно и результативно делал заметы невода. И, естественно, учил молодой и "необстрелянный" экипаж, особенно матросов, искусству работы с неводом. Среди матросов я был одним из немногих, кто "умел ходить по палубе", остальные были раньше весьма далеки от флота вообще, а от промыслового -и подавно. Но день за днем, капитан Гайдаров и тралмастер Коля Мосейчук лепили из нас настоящих "добытчиков".
Однажды заметали около 250 тонн ставриды-блондинки (по информации акустика). Но когда выбрали стяжной трос и стянули кольца, вода в неводе видимым образом "закипела", косяк вдруг ринулся вниз, притопил невод, а потом резко рванул наверх и через притопленные балберы начал уходить из невода. С мостика 3-й штурман Игнат Дузь начал обстреливать невод из ракетницы. Это возымело действие: выход рыбы прекратился и, когда подошел "Восток", мы выгрузили на него около 150 тонн крупной ставриды (красавицы-блондинки).
Всего четыре месяца работы с РПБ "Восток" запомнились мне на всю жизнь. Всегда приятно приобщиться к большому делу хоть малой толикой.
Романтика моря и промысла вдохновляла, и написанные мною стихи были весьма популярны среди членов нашего экипажа:
* * *
В погоне за романтикой, за призрачной мечтой
Приходим мы в Атлантику, оставив дом родной.
Здесь солнце -ярче яркого, здесь ночь -темнее черни.
Восход -чарует всякого, закат -пейзаж вечерний.
Но некогда, братва, нам простором любоваться,
И, хоть манит к себе волна, нельзя нам искупаться.
В замет выходят "кошельки", словно в атаку на войне.
Не загорать сюда мы шли, а рыбу дать стране.
Мы все "на взводе", все в тревоге. Вот-вот завоет вновь "аврал".
И, на ходу, припомня Бога, рванут ребята по местам.
Закурят, сигареты вынут и в ожидании застынут,
Любуясь звездами, луной и "светлячками" за кормой.
Но, вот команда: "Буи за борт!", команда: "Товсь!", "Пошел, родной!".
Плавякорь тащит невод за борт, со свистом травится стяжной…
Замет на "полном", воет "главный", кренится судно, валит с ног…
И, описав окружность плавно, в воде стеной стал "кошелек"…
"Закольцевали!.. Рыба наша!.. Акустик, сколько? Доложи!
Пойдем под базу иль "параша"? Ну хоть примерно нам скажи!"
Акустик машет: "Все в порядке! Сотняга есть!" -"Ну, молодец!"
Теперь быстрее "подбираем" и вновь в салон -кино смотреть.
А иногда устанешь так, что хоть до койки бы добраться,
И прямо в грязной робе -"шмяк". Куда там -раздеваться!
И снится парню дом родной, знакомых улиц суета,
И та, которая весной ему сказала нежно: "Да!"
Короток сон. Опять "Ти-та…" "Подходит база! Подбираем!
Готовь концы! Крепить низа! А ну-ка, блоком подвираем!"…
Ну вот, готово! Закрепили! И с базы приняты концы.
За стампом стамп, за тонной тонна -сдаем мы рыбу для страны.
Тяжел коплер -две тонны "с гаком". Полтинник сдал и шкентель break.
Лезть на стрелу -не булка с маком, когда "штивает" баллов шесть…
В цеху подвахта на морозке, мы ж на "подсушке" мышцы рвем.
Здесь всем приходится "не сладко". Вот так мы, братцы, и живем!
Но если кто когда-то спросит, пойду ли снова в море я,
Отвечу: "Да" -я, без сомненья, ведь море -это жизнь моя!
Так оно и произошло: в ЧПОРП "Антарктика" я проработал 20 лет, пройдя путь от матроса до капитана-директора. Много миль пройдено, много воды процежено тралами. Со многими людьми "пересекался" за эти годы. Хорошими и плохими. Хороших людей было больше. Некоторые учили меня. Некоторых я учил. Хотелось бы многих назвать поименно, но всех сразу не вспомнишь и можно обидеть, кого-либо не упомянув.
А рассказать есть о чем: о просто-таки героических промысловых буднях, когда все мысли и действия направлены только на выполнение плана по добыче и морозке. О том, как траулеры "слетались" на рыбное пятно и "с лета" ставили тралы, расходясь со встречными судами в пятидесяти метрах. О том, как почти "терлись" траловыми досками о доски тралящих рядом судов. О том, как в океане в любую погоду, в любое время суток спускались спасательные шлюпки, чтобы привезти недостающую тару, снабжение или продукты с транспортного рефрижератора или от своего брата-промысловика. О том, как "гонялась" за нами "Флотинспекция" и стреляли по нам марокканские и мавританские сторожевики.
Но были и часы отдыха. Конечно, при режиме работы 8 через 8 выкроить время для отдыха довольно сложно, но, все же, находились в экипажах энтузиасты-любители. Тогда в каюте появлялась гитара, а то и баян или аккордеон, и слышались песни неизвестных авторов-рыбаков, передаваемые из уст в уста:
* * *
Кипит океан, ревет океан,
Бессменно на вахте стоит капитан.
И тысячи миль отмеряет бурун за кормой.
Идем туда, где снова нас ждут
Рыбацкий неимоверный труд,
Тобой еще не пройденный маршрут.
Качнет разок. Потом другой.
Потом накроет тебя с головой…
И вот по палубе плещет седая волна.
Надеемся только на крепость рук,
На руку друга, спасательный круг
И молимся, чтобы машина не подвела.
Здесь вам не на суше, здесь климат иной:
Идут здесь волны одна за одной,
За штилем, туманом опять идет ураган.
И можно свернуть, каньон обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа.
Ловим мы рыбу. Ни шагу назад!
И от напряженья колени дрожат.
И сердце готово на клотик бежать из груди…
Вот трал на борту, ты счастлив и нем
И только немного завидуешь тем,
Другим, у которых рыбалка еще впереди.
Кто здесь не бывал, кто не рисковал,
Тот сам себя не испытал.
Пусть на земле он звезды хватал с небес.
На суше не встретишь, как ни тянись,
За всю свою счастливую жизнь
Десятой доли таких красот и чудес!
В море мы дома, в гостях на земле.
Так пусть позавидуют нашей судьбе
Кто в океан ни разу не выходил.
В каких бы широтах не плавал моряк,
В каких бы далеких он ни был морях,
Всегда он вернется в любимый свой город родной!
Писатель Леонид Андреев говорил: "Еженощно, созерцая звезды, моряки становятся поэтами и мудрецами. Если бы они могли выразить то, что они ощущают, когда стоят на вахте, где-нибудь под звездами в Индийском океане, под открытыми звездами, они затмили бы Шекспира и Канта".
А какие умельцы случались в экипажах! Какие замечательные изделия они моделировали, чеканили по меди, гравировали по дереву, резали по кости, писали картины!..
На РТМ-С "Гарпунер Прокопенко" ребята сами сделали "новус". Это латышское название, а проще -бильярд, но не с шарами, а с шайбами. А еще у нас был настольный теннис. Какие сражения, какие страсти разгорались на пеленгаторной палубе, обнесенной делью, чтобы шарики и шайбы не улетали за борт. Там же, на пеленгаторной палубе, любители-огородники выращивали помидоры. На траловой палубе процветала подсобная свиноферма. Поросят кормили весьма активно для "Дня урожая".
На РТМ-С "Гарпунер Зарва" образовался любительский музыкальный ансамбль. Ребята играли на всех судовых электроинструментах и неплохо пели. В хорошую погоду на рейде Wallvis Bay, при поездке на шлюпке по хозяйственным делам на другое судно, обязательно "прихватывали" баян, и по рейду далеко разносились русские и украинские песни. На промысле РТМ-С "Гарпунер Зарва" так и называли "251-й поющий".
Конечно, вся эта самодеятельность была возможна только при хороших производственных показателях. Иначе у экипажа не было бы настроения играть, петь и танцевать.
| 
